Алкогольный запрет грозит разжечь молодежь

 

 

«Законопроект разработан, мы очень надеемся, если это сейчас активно будет идти, то в ближайшее время его рассмотрят и примут. Не знаю, в эту сессию или нет, есть определенная очередность, но мы хотели бы, чтобы в течение года это было принято», – заявила министр здравоохранения Вероника Скворцова на площадке Восточного экономического форума, пояснив, почему повышение возраста продажи алкоголя с 18 лет до 21 года имеет для нее столь важное значение.

 

 

В числе тех, кто поддерживает эту инициативу, Скворцова назвала ОНФ, депутатов Госдумы, членов Совета Федерации, отдельные регионы и 70% россиян (согласно соцопросам). То есть велика вероятность того, что инициатива Минздрава в обозримом будущем станет полноценным законом. К добру ли?

 

 

Скорее всего, отчасти к добру. Если бы решение на этот счет принимал некий суперкомпьютер, лишенная эмоций машина, руководствующаяся расчетом общей выгоды, – суперкомпьютер тоже был бы «за».

 

 

Приоритеты Минздрава, власти и условного суперкомпьютера в целом понятны: сбережение нации, снижение смертности и насильственной преступности, улучшение здоровья граждан «в среднем по палате». При сокращении потребления алкоголя движение к желательным показателям ускорится. По данным той же Скворцовой, порядка 70% смертей мужчин трудоспособного возраста в РФ связаны с алкоголем.

 

 

За последние 15 лет на пути борьбы за трезвость Россия достигла немалых успехов – количество алкоголя, выпиваемое в стране за год, сократилось, а культура его потребления выросла. Во многом это вызвано сменой поколений – среди молодежи пить становится «не модно», появились достойные и доступные альтернативы подобному времяпрепровождению. Однако ВОЗ высоко оценивает именно меры со стороны российских властей и даже предлагает брать с них пример тем странам, где неумеренное пьянство по-прежнему является проблемой.

 

 

В общем, повышение возраста продажи сразу на три года выглядит логично – здоровее будем. Но нет ли в этой мере «подводных камней»? К сожалению, есть – и немало.

 

 

Прежде всего, пострадает бизнес – производители алкоголя, магазины и супермаркеты, бары и рестораны. Вполне возможно, нас ждет «крафтовая контрреволюция»: по небольшим пивоварням, значительно поднявшимся за последние годы, будет нанесен мощный удар, а рынок в целом разом недосчитается нескольких миллионов потребителей, которые для него исчезнут безвозвратно. Это неизбежно повлечет за собой сокращение рабочих мест и налоговых отчислений.

 

 

Другое дело, что в конечном счете государство все равно может выйти в плюс, поскольку ускоренная деалкоголизация позволит уменьшить расходы на здравоохранение. Это не точно, но вполне вероятно. И если маленькие рестораны и пивоварни действительно жаль, то падение прибылей крупных алкогольных брендов – разнообразных «водочных королей» – вызывает смешанные чувства.

 

 

Но, увы, это не единственное негативное последствие. Весьма вероятным представляется изменение структуры потребления алкоголя – в худшую сторону. Например, в деревнях и небольших городах молодежь может перейти с пива на самогон, который легко купить с рук.

 

 

Что же касается крупных городов, там в качестве альтернативного допинга могут выступить наркотики.

Система их продажи через даркнет заведомо незаконна, но хорошо выстроена, что делает «вещества» доступными для тех, кого планируется оградить от алкоголя.

 

 

Впрочем, спрос неизбежно рождает предложение, а это значит, что рынок теневого алкоголя, объемы которого с таким трудом (в первую очередь благодаря системе ЕГАИС) удалось сократить, вновь вырастет. Как именно будут выкручиваться «теневики», будем посмотреть – вряд ли через «закладки» в парках, но выкрутятся обязательно: это, как показывает история, неизбежно.

 

 

Исходить из того, что молодежь единодушно «возьмет под козырек» и смиренно будет ждать 21-го дня рождения, довольно наивно – возраст не тот, слишком «бунтарский». Следовательно, пить продолжат, превратившись в целевую аудиторию для производителей нелегальной бурды.

 

 

Из «бунтарского возраста» вытекает еще одна проблема – самая, возможно, серьезная. Дело в том, что лишение себя каких-либо прав люди всегда воспринимают болезненно. Особенно когда это именно лишение прав, а не ограничение в них, как в случае с курением в общественных местах.

 

 

На уровне не только государства, но и общества в целом уже давно привыкли к тому, что в 18 лет гражданин достигает совершеннолетия и начинает располагать полным комплектом прав и обязанностей (за редкими специфическими ограничениями; например, в президенты можно избираться с 35 лет). Он может призываться в армию, голосовать на выборах, брать кредиты, устраиваться практически на любую работу, водить машину, в одиночку пересекать границу, участвовать в общественных организациях – и да, пить.

 

 

Объяснить, почему в 18 лет уже позволено идти на войну и стрелять из автомата, а купить бутылку вина по-прежнему нельзя, будет не так-то просто.

 

 

Миллионы людей, обоснованно считающие себя взрослыми и полноправными гражданами, расценят это как акт дискриминации, причем сделают это единовременно.

 

 

А речь, повторимся, идет о том периоде жизни, которому часто сопутствуют радикальные идеи. Актив так называемой несистемной и либеральной оппозиции сейчас достаточно молод, и дополнительные ограничения могут склонить юношество к более массовой и деятельной поддержке направленных против власти протестов.

То, что запрет на продажу спиртного играет на руку уличной оппозиции, кому-то покажется сатирическим допущением.

 

 

«Пивной призыв», «бунт за винишко», «похмельная революция» – все это весело смотрится в рамках чистого креатива, но не выглядит чем-то невозможным. Повышение возраста продажи алкоголя способно обернуться важным фактором политической борьбы, ведь речь, повторимся, идет об огромном количестве энергичных людей, внезапно лишенных «нормального отдыха» и пораженных в тех правах, которые еще вчера казались неотъемлемыми.

 

 

Минувшим летом в столице молодежь уже доказала, что готова организовываться и давать отпор разнообразным активистам «за трезвость», воюющим с употреблением алкоголя в общественных местах. Пассионарность этой части общества не стоит недооценивать, так что настраивать ее против себя государственной власти не с руки – и явно не ко времени.

 

 

Конечно, повышение возраста продажи спиртного с 18 до 21 вряд ли станет причиной для революции, но стать поддерживающим ее фактором способно. Навряд ли это входит в расчеты Минздрава.

 

 

Сказанное не означает, что власти должны свернуть свою борьбу «за трезвый образ жизни», опасаясь гнева народного.

 

 

Но прежде чем запретить то, что еще вчера было легально, всегда необходимо взвесить все возможные последствия.

 

 

Майдан на здоровье нации уж точно скажется не лучшим образом.