Мелкий чеченский предприниматель, владелец автосвалки, Адам Дабуев нуждался в деньгах, но в одночасье простил долги десяткам людей, которые годами записывал в тетради:
«Двух-трех человек спросил про этот долг, не было у них средств отдать… Один мне признался, что у него нет денег даже на еду… Вспомнил своего отца, который умер 19 лет назад, подумал о том, с какой бедой мы все столкнулись, и сжёг все четыре тетради».
Весть об этом разнеслась по республике и породила движение «прощения долгов»: владельцы небольших магазинов, лавок, техстанций, аптек и даже ювелирных магазинов стали списывать задолженности и даже оплачивать долги других. Один из жителей Надтеречного района простил другому человеку миллион рублей, который тот одолжил у него 12 лет назад.
Как стало известно об этом? Очень просто – простившие долги с чисто кавказской скромностью публикуют об этом в соцсетях. Вскоре движение было поддержано известными людьми, замечено федеральными СМИ и, не дай Бог, может выродиться в модный флешмоб «солидарности с пострадавшими от коронавируса».
Массовость рождает модность и позёрство, а здесь чрезвычайно важен искренний душевный порыв конкретного человека в сложную минуту, когда переживания за ближнего превысили его беспокойство за себя, собственную семью. Поступок бескорыстия тогда и ценен, когда совершён в тишине и нужде – не ради славы, саморекламы или красивой позы, а чтобы спасти душу. Мусульманин Адам поступил согласно словам вечной молитвы «И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим».
В больших городах, погрязших в погоне за деньгами, потребительстве, такие поступки – большая редкость. Недаром саркастическая фраза «бабло побеждает зло» подразумевает, что в мире чистогана добру нет места, выбор только между одним злом и другим. Добро заменено благотворительностью или подачками. Провести благотворительный флешмоб или кинуть бабушке в метро сотню другую, если это для тебя минус один стаканчик кофе/поездка чартером, не помощь вовсе, а пародия и издевательство.
Но вдали от мегаполисов, в русских городках и поселениях, где концентрация капитализма минимальна, такие поступки встречаешь нередко – просто о них никто не напишет, так как в отличие от Кавказа и Чечни русская глубинка не умеет себя рекламировать. Не в нашем духе.
До сих пор в провинции натыкаешься на бескорыстную помощь и с непривычки предлагаешь заплатить, на что получаешь характерный взмах рукой – мол, да будет тебе. Или на вопрос об оплате работы ответ — «сколько дашь», что кажется диким после прагматичности мегаполиса. На самом деле дикость как раз в непонимании этого докапиталистического традиционализма, который чурается ценника.
Философ Альбер Камю как-то сформулировал: «Всякая жизнь, посвященная погоне за деньгами, — это смерть. Воскрешение — в бескорыстии». Поступок чеченца Адама (к тому же предпринимателя!) и скромное бескорыстие сотен тысяч не поддавшихся миру чистогана – это тихое торжество духа человека над животом, воскрешение того лучшего, что дано человеку. Торжество, которое лучше всех социальных проектов способно привести к справедливости. Когда нестяжательство побеждает корысть, оно без всяких революций обнуляет потребительство, так как обезоруживает его.
В системе координат клиента-продавца всё покупается и всё обязательно должно иметь свою цену. На всём вокруг человека должны быть развешаны ценники, и человек вскоре обнаруживает, что на нём самом висит ценник как сумма стоимости его вещей.
Следующий шаг, когда ценники подменяют собой предмет/человека – и вот уже не важно качество товара/содержание личности, важен бренд/корпорация и цена/зарплата, чем дороже и статуснее лейбл, тем товар «лучше».
Можно попытаться разбить эти кривые зеркала, устроив социальную революцию с реками крови и достигнув временных успехов в перераспределении благ (если это реальная революция, а не цветная), но, как показала история, потребительская матрица очень гибкая и устойчивая, она успешно и цинично пережёвывает даже враждебные ей силы – горький пример тому изображения СССР, жителей которого купили за джинсы и гласность, и революционера Че Геваро в качестве модных наклеек.
Единственное, что способно обнулить потребительскую матрицу – это искреннее бескорыстие, не признание ценников, отношение к ближнему и его труду не как к товару, а как к дару. Презрение к деньгам как мерилу всего и вся лишает эту матрицу кирпичиков, бескорыстие как приговор её ложному содержанию, прощение долгов как инструмент бескорыстия.
Вспомните, какую злость у одержимого алчностью ротмистра Лемке вызывала абсолютное нестяжательство большевика Шилова в гениальном фильме Михалкова: «Господи, ну почему ж ты помогаешь этому кретину, а не мне?!».
Представьте, один человек прощает другому долг, тот дарит ему часть своего труда или собственности, а вместе они помогают третьему, к примеру, со строительством дома - и всё без оплаты! Вместо купли/продажи как принципа денежной цивилизации – дарение и жертвование как принцип. Христос учил, чтобы не заботиться о еде и одежде, и жить как птицы – конечно, этот идеал мало кому доступен, но он может и должен быть путеводной звездой.
Речь не о том, чтобы отказаться от денег и вернуться к натуральному обмену – это уже вряд ли возможно и само по себе не искореняет корысть. Но постепенная и массовая смена приоритетов таким образом, чтобы дарение и жертва стали важнее оплаты, товаро-денежных отношений, вполне возможна и есть единственный способ остановить поступь маммоны.
Многие из нас боятся цифровизации как слежения за нашим физическим телом, но главная угроза в том, чтобы разум и душа не попали в плен цифр, мысля одними ценниками.
Эдуард Биров, ForPost
Свежие комментарии